|
|
|
|
|
Из окна света не оглянешь
|
|
|
Возвращаюсь, качаясь, как судно к причалу, К высокому Слову Творца. И чем более я подвигаюсь к Началу, Тем далее мне до конца.
(М. Щербаков)
«Сыто перекатывались от одной
достопримечательности к другой»
(из неформального описания тура,
сформулированного нашей спутницей)
|
|
|
|
|
|
09.06.2018. День почти первый
|
|
|
|
Каждая моя поездка имеет какое-то событие или промелькнувший образ, послужившие инициирующим толчком. В случае Алтая им стали «мыльные» фотографии со студенческой практики, выложенные лет десять назад в Живом Журнале давним знакомым: пологие зелёные холмообразные горы, бескрайнее небо, невзрачные травянистые цветочки на переднем плане. Почему-то картинка застряла в памяти вместе с идеей непременно съездить; я долго эту мысль думала… а потом, как водится, всё завертелось, за неделю образовалась компания, путёвка, билеты и списки барахла. |
|
|
К сожалению, «долог путь до Типперери»: ранним утром – «Сапсан», полный индусов; затем в Москве – временное избавление в камере хранения от ядра каторжника, прикинувшегося чемоданом, и кружение по городу, заполненному Чемпионатом мира по футболу (со всеми сопутствующими его прелестями). Мигрень, ставшая привычной за последнюю сумасшедшую рабочую неделю и скворчонком стучащая в виске. Кофе, восхитительный кофе гляссе: когда горький, горячий и густой эспрессо смешивается в одном глотке с кремовой нежностью подтаявшего пломбира. Занавесь из гирлянд на улице рядом с Ильинкой: нити лампочек, как толща длинных водорослей, колышутся над головой. Магазин фабрики «Красная Заря». Красная площадь, загороженная строящимися сценическими и трибунными конструкциями к Дню России. Китайцы, болельщики, китайцы. Закрывающаяся Красная площадь: всех вежливо выгоняют, бетонные блоки с решётчатыми заборами надёжно преграждают доступ на очищаемые территории. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Парк Зарядье, битком забитый народом (за толпами местами проглядывает интересная планировка и нетипичные для города зелёные насаждения). Резкие высокие звуки надсадно звонящих к вечерне колоколов. Темная церковь, наполненная запахом свечей и ладана. ГУМ, старательно (и местами удачно) раскручивающий советскую тему. Вкусная, но, опять-таки битком набитая, жаркая столовая № 57. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Болельщики, китайцы, болельщики. Снова улица с гирляндами. Гитарист в мягкой серой кепочке легко и с улыбкой льёт с пальцев сложную мелодию. Приплясывающие и поющие болельщики из Перу, в футболках и чём-то, похожем на католическое парадное пастырское облачение – но в цветах национальной команды.
Воссоединение с чемоданом. Аэроэкспресс и дама с очень интересным и красивым лицом... в длинном велюровом лапсердаке, обильно изукрашенном крупными стразами, со стразовыми же аксельбантами.
Спать в самолёте накрылось: сперва обносили питьем, потом едой, потом собирали мусор – и опять за мной сидел ребенок, который самозабвенно пинал мое кресло: это моя самолётная карма. Среди спутников в самолёте был мальчик, который летел один: сперва в Домодедово его, с зелёной косынкой S7 на шее, передавал с рук на руки персонал, потом, в Горно-Алтайске, с большой сопроводительной табличкой на шее, его сдали получателю.
Долгое вступление закончилось. Начинается отпуск…
10.06.2018. День первый
Первое, что чувствуешь, выходя к трапу из душноватого салона самолёта, – это запах: травы живой и травы скошенной, полевых цветов и деревьев. Для меня Алтай неразрывно связан с этим удивительным и богатым воздухом.
Аэропорт находится в посёлке Майма; Горно-Алтайск (единственный город на Горном Алтае) – чуть ниже и совсем рядом. Очень уютный, малоэтажный и зелёный городок, выросший из слободы на речке Улалушке. Много детей: дети вечером купаются в фонтане, катаются на педальных автомобильчиках на площади перед местным парламентом Эл Курултай, набирают воду в источнике. Единственный диссонанс – непривычные, визгливо-базарные интонации местного телевидения, услышанного в кафе: кажется, что участники передачи сейчас вцепятся друг другу в волосы. Гид говорит, что такие интонации обычны для здешних мест. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Некоторое ошеломление от местной манеры вождения: через двойную сплошную, на красный свет – и тягостные раздумья о прелестях такого вождения на горных дорогах.
После короткой самолётной ночи очень хочется спать: сон борется с душевным подъёмом от увиденного и услышанного, поэтому впечатления носят некоторый пунктирный характер.
Светло-рыжий молодой чау-чау, по которому названа майминская гостиница «Рыжий пёс» (вот, кстати, очень рекомендую), – и неожиданно доставшийся нам люкс (при прописанной в туре категории «удобства на этаже»). Барахло сброшено в гостинице, можно начинать впитывать информацию и впечатления. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Национальный музей в Горно-Алтайске был образован в 1918 г., одним его из создателей был Андрей Викторович Анохин – учёный-этнограф и… композитор. Как и многим образованным людям рубежа XIX–XX веков, ему удавалось совмещать совершенно разнородные занятия: обучение детей музыке и пению в школе, преподавание в педагогическом училище и многочисленные этнографические экспедиции по Туве, Хакассии, Монголии, Горному Алтаю, Южной Сибири и Восточному Казахстану; он собирал материалы по шаманству и народной музыке – и стоял у истоков алтайской профессиональной музыки, был близким другом знаменитого алтайского художника Григория Ивановича Гуркина – и именно он уговорил молодого Гуркина поехать учиться в Санкт-Петербургскую Академию художеств и сопровождал его в этой поездке. Национальный музей Республики Алтай носит его имя, фасад музея украшают гигантские изображения оленей: копия татуировки на плече «алтайской принцессы». |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Молодой гид в музее – стремителен и быстр: мелькают кости мамонта, предметы культуры палеолита и неолита. Рассказ о Пaзыpыкcкой культуpе (apxeoлoгичecкaя культуpa жeлeзнoгo вeкa (VI—III вв. дo н. э.), пpичиcляeмaя к «cкифcкoму кpугу», ocнoвныe нaxoдки пpeдмeтoв кoтopoй были cдeлaны в Гopнoм Aлтae) дополняется воспоминаниями о лекции 35-летней давности вокруг эрмитажных витрин. Скифские воины, войлочные украшения для лошадей и всадников скифской знати. Сарматы. Хунну. Кочевники. Непрерывные войны. Тюркский каганат. Уйгуры. Средневековье – Джунгарское ханство. Начиная с XVIII века – русские переселенцы. Алтайцы – тюрки (как и тувинцы, как и якуты – у этих народов много общего). |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Разные виды письменности. Украшения (1 каури = 2 быка). Традиции. Верования: шаманы, бурханская («белая») вера, старообрядцы.
Зал, посвящённый «алтайской принцессе». На самом деле, она и не алтайская, и не принцесса: в конце IV в. до н. э. знатная скифская женщина, принадлежавшая к так называемому «пазырыкскому обществу», умерла во время путешествия через плато Укок. Её похоронили по всем правилам: в деревянном саркофаге с кожаными аппликациями оленей, положив рядом курильницу с семенами кориандра, а под поясницу – войлочный мешочек с китайским металлическим зеркалом. Погребальная камера со временем заполнилась нетающим льдом, который помешал разграбить захоронение и позволил сохраниться мумии. Кожа женщины покрыта татуировками, набитыми иглами с сажей: грифон, олень, барс с закрученным хвостом; её одежда богата и разнообразна, подтверждая обширные торговые связи того времени: красная юбка, белая шёлковая блуза из индийского шёлка-сырца, сложный головной убор, сапоги-чулки. То, что обычно видят туристы – макет и манекен. Сама мумия хранится в особых условиях, её можно увидеть только раз в месяц – на растущей луне. |
|
|
Отдельный зал посвящён истории создания Чуйского тракта: по нему будет, в основном, лежать наш дальнейший путь. Когда-то это была вьючная тропа через горы, сейчас – асфальтовая дорога по одной полосе в каждую сторону – но с первых лет тракт являлся главной транспортной артерией Алтая. Начало строительства: конец XIX – начало ХХ века, окончание строительства – 1 января 1935 года. Протяжённость – 963 км. Строился с колоссальными сложностями и большим трудом, и по сей день, несмотря на очень приличное состояние, крайне опасен в погодном плане: узкий, много поворотов и перевалов, снега и туманы. |
|
|
|
Залы, показывающие флору и фауну Алтайских гор: окаменелости, чучела животных, спилы деревьев, орех-чилим – современник динозавров, местные эндемики (вроде кандыка). Обереговые сувениры часто делаются из дерева: «дерево – оно жило давно, оно всё о нас знает». Стенды с портретами и краткими рассказами об исследователях этого края. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
На стене – рельефная карта Горного Алтая и герб республики: на фоне вечного синего неба громадный грифон, олицетворяющий собой священную солнечную птицу, распростерши крылья, охраняет покой, мир, счастье, богатство родной земли, покровительствует зверям, птицам и природе. Над ним – белые треугольники трёхглавой священной горы Белухи, с боков и под ним – орнаментальная вязь рек Бии и Катуни сплетается в Телецкое озеро, над которым золотистый таганок: символ Родины, крепости и вечности родного дома.
|
|
|
|
Целый этаж посвящён местному изобразительному искусству. Имена мне незнакомы: когда-то попадалась маленькая заметка о кумандинце Николае Анатольевиче Чепокове, известном под именем Таракай, запомнились его сложные и своеобразные рисунки – что-то похожее есть и здесь, но под другим именем.
|
|
|
|
|
Много работ уже упоминавшегося художника Г. И. Гуркина: алтаец, на рубеже XX века он уехал в Санкт-Петербург, учился и жил в семье художника Шишкина. В 1903 году вернулся на родину, добавил к фамилии название своего рода-сёка (Чорос-Гуркин), был проводником у Рериха, в 1912 году с другом-художником Кузнецовым зарисовал и опубликовал петроглифы Калбах-Таша, к 1915 году объездил с выставками всю Сибирь и стал признанным классиком сибирской живописи. В 1917 г. призывал выделить Алтай в отдельную республику, чуть не был расстрелян при Колчаке за сепаратистскую деятельность, бежал в Монголию, а затем в Туву, вернулся в Советскую Россию, создал рисунки к алтайскому букварю, иллюстрировал народный эпос. И продолжал писать картины. В 1937 году Гуркин был арестован и расстрелян по обвинению в организации подпольной националистической группы и шпионаже в пользу Японии.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В музее несколько раз пересекаюсь с пожилой женщиной-алтайкой с пятью детьми от семи до двенадцати лет: они рассматривают картины, беседуют о художниках, об истории Алтая и о том, как он вошёл в состав России.
В высоком светлом вестибюле воссоздана модель аила – национального жилища алтайцев – и тюрт – территория с хозяйственными постройками, прилегающая к аилу. Дверь жилища всегда располагали на восток, на солнце. Аил внутри разделен на две половины: мужскую (слева от входа) и женскую (справа). Мальчики до 12 лет живут на женской стороне. Очаг в аиле – символ женского начала, и по сию пору к огню сохраняется уважительное отношение. Очаг в аиле положено кормить: мужчина и женщина разводят огонь каждый со своей стороны, бросают в него мясо и сыр, сбрызгивают арачкой (местная молочная водка). Когда луна обновляется, выносят золу; до этого дня старую золу сдвигали в холмик («кюль обо», «голова огня»), на него кропили молочную водку. Просили благополучия для планеты, потом – для рода, потом – личное (алтайцы зациклены на благопожеланиях, у них есть таковое на любой случай). В аиле традиционно делается низкий вход: входят – кланяются огню, выходят – кланяются солнцу. Под порогом обитают духи умерших. |
|
|
|
У дома – коновязь, сакральный мужской символ: она соединяет три мира (верхний, нижний и средний), по ней определялось социальное положение хозяина (а богатство и поныне исчисляется по наличию скота и по наличию детей). Если приезжает гость – мужчина должен выйти из дома, встретить гостя, взять за поводья, привязать коня. Если при нападении разрушали аил, но оставалась коновязь – она считалась символом возрождения. Коновязь разделена на шесть отрезков, в соответствии с жизненными циклами: алтайцы считают, что человеку отпущен срок в 72 года (соответственно, и день рождения отмечали один раз в 12 лет):
|
|
|
– от рождения до 12 лет – время обретения свойств, ребенок должен осознать, что он повзрослел, у него появляется ответственность за соответствующую работу по дому;
– от 12 до 24 лет – время становление личности в связи с родителями. Считается, что до 24 лет нельзя терять энергетические связи с родителями: человек может потеряться. В 24 года заканчивается юность, нужно получить образование и создать семью, появится другая ответственность: за вторую половину и будущих детей;
– от 24 до 36 лет – время обретения своего места в жизни, возраст самостоятельности и стойкости, «время белки» – когда человек скачет, как белка, и, как белка, из миллиона зёрнышек находит своё зерно. Родители уже немолоды и не в состоянии поддерживать, как прежде. Собственные дети находятся в том критическом возрасте, когда больше всего создают проблем. Этот возраст требует особенной твердости духа, нужно прочно стоять на ногах;
– от 36 до 48 лет – время зрелости: достигнуто материальное благосостояние, дети создают свои семьи. В этом возрасте отцу семейства как никогда важно подавать положительный пример своим взрослым детям. Если человеку меньше 48, он не может давать советы. В промежутке между 36 и 48 годами человеку, если он это заслужил, дается другое имя в знак уважения. До 48 лет женщина должна знать своё место, до этого возраста она должна передать детям всё, что знает, – а вот после 48 может делать всё, что захочет (в том числе и то, что не входит в круг женских занятий): например, ходить на охоту;
– от 48 до 60 лет – время мудрости. С высоты прожитых лет человек начинает осознавать прежние ошибки, у него появляется иной взгляд на человеческие ценности. В этом возрасте нет суеты, много свободного времени для размышлений. С тем, кому больше 60, нельзя пререкаться, он в любом случае прав: если человек столько прожил, он это заслужил. Это юбилей, собираются родственники, накрывается дастархан, богатое угощение;
– от 60 до 72 лет – время старости и болезней, время угасания;
– 72 года – конец жизни. Человек, проживший более 72 лет, становится вне времени. Алтайцы считают, что до 72 лет человек живет на земле, если проживет больше – в космосе: переходит на другой, более высокий духовный уровень. Иногда, правда, считают, что если человек прожил более 72 лет – он отнимает от ребёнка или кто-то/что-то его держит: кому-то он нужен. В любом случае, жизненная программа исчерпана: «чак» длиною в 72 года прожит. Генетически алтайцы – не долгожители, сейчас средняя продолжительность жизни – 64 года (хотя, конечно, сказывается и тяжёлая жизнь, и почти поголовное пьянство, и отсутствие полномасштабной медицинской помощи). Верхушка «чакы» (коновязи) указывает направление дальнейшего пути – вверх. При зачатии человеку даётся набор талантов – но они не его собственность, он должен отдать их обратно через себя. Если не отдал, то ему даётся 2–3 дополнительных цикла. В алтайском понимании, талант – по смыслу ближе к предназначению, а знания без интуиции – ничто.
С погребальными сооружениями связаны многочисленные каменные изваяния, являющиеся уникальным проявлением ритуальной традиции древних тюрков: в скульптуре ваятель старался передать черты лица умершего человека. Перед аилом на гравийной полоске выстроился рядок таких изваяний. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Продолжаем экскурсию по городу.
Несколько сохранившихся низкоэтажных купеческих домов. Неизменный памятник Ленину. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Город разрастается, ровного места немного, теперь строятся «по ложкам». После войны чрезмерной пахотой вокруг Горно-Алтайска нарушили почвенный слой: пошли сели, тогда склоны вокруг города засадили соснами. |
|
|
|
В древности, когда шли на охоту, брали с собой сказителя-кайчи: считалось, что он не может пересекать границы между мирами, как шаман, но может разговаривать с духами сквозь границы миров. Одного из таких кайчи будущему сказителю Николаю Улагашеву посчастливилось увидеть и услышать в детстве. Несмотря на то, что в юности Улагашев ослеп, за свою жизнь он сочинил 74 эпоса. В 1989 году на одной из улиц Горно-Алтайска, в окружении темных пихт, был установлен монолит из белого мрамора – памятник сказителю Николаю Улагашевичу Улагашеву.
|
|
|
Прямо на одной из городских улиц, среди деревьев, бьёт источник. Над ним – скульптуры. Набирающий воду ещё не юноша, но уже не мальчик – сам, как точёная статуэтка. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Влажная жара, парит.
Впервые за все мои путешествия встретившаяся схема питания: «Вы заказываете в кафе то, что хотите, а турфирма это оплачивает».
Алтайцев крестил св. Макарий. Все алтайцы – православные христиане, прилежно ходят в церковь, но в глубине души – они по-прежнему язычники синтоистского толка. Этнографы утверждают, что алтайцы – единственный народ в мире, сохранивший исконную первобытную религию. Когда дело касается личного, сокровенного – они идут на лужок на возвышенности, молятся. Белый Шаман отвечал на вопрос, как молиться: «Можно не молиться, можно молчать – главное в душе». В просьбах не подписываются, ибо Бог знает. |
|
|
|
Очень мягкий говор молодого, крупного и сильнобородатого мужчины, сидящего на крытом крылечке бревенчатой церкви, благодушно обсуждающего погоду.
|
|
|
Неожиданная гроза загнала нас в гостиницу раньше времени – коль так уж вышло, то потребив (пока не остыл) взятый из кафе ужин, я прилегла на часок: слегка подремать перед тем, как заняться «походными» хлопотами и своими записками... и 3,5 часа просто выпали из осознанной реальности. Я не слышала ни сторонних звуков, ни будильника, ни звонков телефона, свалилась поверх покрывала – и еле успела снять ботинки перед тем, как вырубиться. Одно из самых сильных для меня удовольствий – это проснуться, осознать, что время ещё есть, и сладко заснуть снова. А впереди – целая неделя красивых мест, интересных рассказов и новых впечатлений.
11.06.2018. День второй
На территории Горного Алтая находятся пять объектов ЮНЕСКО:
– гора Белуха (наивысшая точка Алтая (4509 м) и всей Сибири, священная гора для всех окрестных народов);
– плоскогорье Укок;
– два биосферных заповедника (Aлтaйcкий и Kaтунcкий);
– Телецкое озеро.
Посетить мы сможем только Телецкое озеро, но увидим (хотя бы издалека) почти все.
Гора Бобырган – одна из первых заметных вершин Алтая на границе равнинной и горной части республики. Одна из версий происхождения названия – чьё-то личное имя (например, так: была у хана Алтая дочь Катунь. Полюбила она юношу Бия, и сбежали они вместе. Послал хан за ними девять воинов – боги превратили их в пороги, а богатыря Бобыргана, который попытался схватить беглянку, – в гору. Проклял отец беглецов – и превратились они в реки). Ещё одна версия – на алтайском это слово означает белку-летягу: зверька, который перед ненастьем сильно беспокоится и издаёт своеобразные звуки; если вершина горы Бобырган хорошо видна, то будет ясно; если вершина не просматривается – это к ненастью.
От Горно-Алтайска по Чуйскому тракту едем на юг вдоль Катуни. Сейчас по реке идёт паводковая вода с ледников: совсем непрозрачная, жёлтовато-нефритовая – куда там до обещанной бирюзы! Когда в верховьях спадёт вода, там станут видны родники, питающие реку, – их называют «Глаза Катуни». За окном мелькает поворот на Айский мост через Катунь – он соединяет Республику Алтай и Алтайский край; с того момента как мост стал частным, движение по нему платное: 50 руб. в одну сторону.
Пообочь дороги много мемориалов, посвящённых памяти погибших в Великой Отечественной войне: 2/3 ушедших с Алтая не вернулись назад. Даже в маленьких посёлках – очень ухоженные памятники с поимёнными списками. Алтайцы обычно не умеют плавать, но в Усть-Кане пять Героев Советского Союза, и все получили награду за форсирование водных преград – это ли не истинная храбрость? Служба в армии или в органах внутренних дел – важная деятельность для местных мужчин, местные СОБР и ОМОН почти полностью укомплектованы алтайцами: многие хорошо владеют разными видами борьбы (самбо, дзюдо, греко-римская борьба – в этих видах спорта много чемпионов) и обладают внутренней дисциплиной.
В здешних краях есть определённые сложности с логистикой: Чуйский и Телецкий тракты узкие, но в неплохом состоянии, прочие дороги заметно хуже, а вот железная дорога есть только до Бийска; обсуждается прокладка ж/д путей от Бийска до Горно-Алтайска (ещё 100 км), но на дальнейшее строительство наложен абсолютный запрет: местные жители боятся, что разорят и загадят исконные земли. Китай предлагал провести газ через плато Укок – Курултай отказал, ибо это священная земля. Отсутствие подъездных путей сдерживает развитие промышленности и горнодобывающей отрасли: в здешних горах есть законсервированные месторождения железной руды, свинца, каменного угля, железа, золота, ртути, но разрабатывается только золотое месторождение, где золото находится в «карманах» в глине. Промышленности нет. Два года назад Горно-Алтайск признали самым чистым городом России.
Ситуация с работой в республике ужасающая: массовая безработица, заработать хоть как-то можно лишь в сезон (а туристическое лето здесь чуть больше двух месяцев). Основная масса людей живёт почти чистым натуральным хозяйством; главные траты – электроэнергия, дрова, товары детям для школы. Вплотную к тракту подступают стихийные и организованные сувенирные рынки, ларёчки и лотки с едой, мёдом, копчёной рыбой; на деревьях и столбах прикручены рекламные щиты турбаз и гостевых домов. Жёсткая конкуренция порождает изобретательность: названия турбаз «Топ лес», «Майами» (на выезде из Маймы), «Клёвая поляна», «Простоквашино Нью» и «Рублёвка» заставляют улыбнуться, а неожиданными слоганами можно зачитаться: например, «Усыновляем дикарей», – обещает турбаза; «Пока вы отдыхаете, Андреич бродит», – сообщает реклама пива; чайная «Синюха» навевает ассоциации и с «напиться до синих крокодилов», и с бажовским «Из земельного богатства, сказывают, одно чисто да крепко. Это когда бабка Синюшка красной девкой обернется да сама своими рученьками человеку подаст. А дает Синюшка богатство гораздому да удалому, да простой душе. Больше никому.» У дороги гостиница «Тихий дворик»… и окна замурованы.
|
|
|
|
Чем торгуют на бесчисленных рынках вдоль дороги: шкуры, войлок, декоративные поделки из дерева, вязаные шерстяные вещи, величайшее многообразие чайных сборов из алтайских трав, бубны, изделия из керамики и местных поделочных полудрагоценных камней, комузы (алтайский аналог варгана) в затейливых футлярах, неожиданно много разных ловцов снов: тут сразу вспоминаются слова гида о генетической близости коренных алтайцев и американских индейцев(!). На Чемале слышали осовремененный вариант местного горлового пения в ритме поп-музыки (до сих пор жалею, что не купила диск, – уж больно задорные мелодии!) |
|
|
Думаю, что многие мои сверстники и люди поколения наших родителей помнят песенку «Манжерок» в исполнении Эдиты Пьехи. В 1964 г. под Горно-Алтайском проходил слёт советско-монгольской дружбы, в небольшом селе Манжерок под Горно-Алтайском была создана горнолыжная база – для популяризации базы и мероприятия в целом и была написана песня. Сегодня зелёные – летние – просеки горнолыжных трасс видны на другом берегу Манжерокского озера. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
«Бирюзовая Катунь» – большой туристический комплекс на берегу одноименной реки. Здесь есть и турбазы, и пляж на берегу искусственного водоёма, и разнообразные кормильни на любой вкус и кошелёк (кофе! какой там армянский кофе!) Природные достопримечательности (вроде Авдинских пещер, промытых в известняковом массиве на один и на пять километров и сохраняющих уникальный микроклимат со стабильной температурой +4ºС на протяжение всего года) перемежаются с созданиями рук человеческих – взять хотя бы пресловутый памятник Джону Леннону, не к ночи будь помянут. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
По местным меркам, середина июня – это поздняя весна (предыдущую группу на каком-то из перевалов вообще накрыло снегом), так что бирюзовой Катунь станет ещё не скоро – обычно «коренная вода» идёт до 25.06 – но зато можно насладиться коротким периодом цветения местных растений, большую часть которых я знала только по названиям: аквилегия, разные колокольчики, кандык, лилия-саранка с узкими кудрявыми лепестками, венерин башмачок, полевая гвоздичка, что-то смешное бобовое, таволга, алтайская спирея и шиповник. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Около грота Ихтиандра на открытой площадке над рекой – памятник Н. К. Рериху: его имя будет не раз звучать во время поездки. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Ещё одна достопримечательность комплекса – показательная пасека. При входе всем выдают шляпы пчеловода, но пчёлы здесь какие-то неправильные (не подумайте плохого, я вовсе не жалуюсь и даже всячески приветствую их такое поведение, но странно всё это): как и местная сторожевая собака, они неагрессивны и позволяют подходить близко, изучая обустройство фабрики по производству уникального продукта. |
|
|
Считается, что местные пчёлы производят необычайно качественный мёд – так как зимы здесь долгие и суровые, то перед закладкой в соты пчёлы подвергают мёд многократной естественной ферментации. Величина, характеризующая уровень ферментации, называется диастазное число; как правило, этот показатель для мёда в средней полосе России не превышает 15. Диастазное число местного мёда практически предельное – 45. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Мёд я почти не ем, но любопытна, так что изучала всё с великим интересом: |
|
|
и пчелиную поилку, где в воду добавляют морскую соль,
|
|
|
|
|
и воскотопку, где весь нагрев обеспечивает солнце (а восковые остатки используют для настаивания медовухи),
|
|
|
|
|
и омшанник – нечто вроде землянки-погреба (заглублённого в землю бревенчатого сруба), вокруг которого растёт на террасных грядках клубника,
|
|
|
|
|
и домик снотерапии, где можно выспаться на ульях, отделённых от лежанок только частой сеткой: считается, что запахи и низкочастотные звуки способствуют оздоровлению и восстановлению нормального сна.
|
|
|
|
|
|
|
На выезде с пасеки с обзорной площадки открываются виды на долину Катуни. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Были времена, когда Горный Алтай не только не был вторым с конца регионом в России по доходности, но и полностью сам себя обеспечивал. Чем тогда зарабатывали:
– главная статья доходов – папоротник: его поставляли в Японию;
– хмель;
– черемша;
– совершенно великолепные ягодные вина естественного процесса брожения (черёмуха, черноплодка, облепиха) – их поставляли даже в Болгарию;
– горноалтайские бальзамы на местных травах. Раньше были на спирту, сейчас делать так запретили – так что они, в основном, на сиропе; в аэропорту видела порционные бутылочки с сухой смесью трав внутри – «просто добавь спирта»;
– продукты мараловодческих хозяйств. |
|
|
«Карым» в переводе означает «яма». Когда-то это был государственный мараловодческий совхоз, потом его выкупили, и сейчас это частное предприятие. Персонала немного, так что случаются дни – как в наш приезд – когда охранником на воротах стоит сам директор. |
|
|
|
Удачно или неудачно – но наш визит выпал на день, когда рога не срезают: это шумное и кровавое зрелище. Стада пасутся в отдалении от основной площадки, так что порассматривать можно только трёхлетний молодняк. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Если не подкармливать, то на одного марала нужно два гектара пастбищ. В Кармыском хозяйстве на 10 тысячах гектаров, огороженных 40 километрами трёхметровой изгороди, летом бродит по выпасам тысячи полторы маралов, из них чуть меньше 700 – рогачи. По зиме стада переводят в загоны и подкармливают овсом и сеном. На Алтае природа всегда рядом, и очень часто она заходит в гости; мараловоды различают медведя воспитанного и невоспитанного: первый поднимает сетку, пролезает – и опускает её за собой, второй же просто рвёт ограждение. При весе взрослого самца-марала в 400 кг поддержание ограждений в должном виде (даже без помощи медведей, вне зависимости от уровня их воспитанности) – тяжкий труд: самцы марала, найдя покосившийся столб, в очередь начинают на него прыгать – пока не собьют (а если сделать ограду ниже 2,5 м, то её – просто и не заморачиваясь – перепрыгнут). |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Самое ценное в алтайском марале – это кровь: алтайские травы насчитывают более 300 эндемических видов, на таком корме кровь содержит большое количество аминокислот и биологически активна. Проще готовить препараты-вытяжки из пантов, хотя есть и пантогематоген, и прочие препараты крови. По весне у самцов горных оленей отрастают рога: они покрыты нежной пушистой кожицей, пронизанной кровеносными сосудами. К осени кожица высохнет, и маралы её счешут, готовя к боям своё острое и мощное оружие – которое сбросят к зиме, по окончании гона. В мараловодческих хозяйствах с мая по август срезают панты: животных отбивают от общего стада, перегоняют в подготовительный загон и сутки дают отдохнуть. Затем утром поодиночке по коридору перегоняют в станок: там толстые боковые валики сжимают бока марала, пол опускается (чтобы лишить оленя возможности выскочить); человек садится ему на спину, перевязывает верёвками панты у основания, двумя ремнями – под шею и на морде – фиксирует голову и спиливает рога одноручной пилой. Этот процесс пробовали осовременить, используя электролобзик, но животные пугались, и пришлось вернуться к дедовскому способу. Срезы присыпают, оленя освобождают.
В среднем пант весит 12–13 кг, максимум – 15 кг (при содержании стада в горах рога тяжелее), а на природе их вес достигает 20–25 кг. У старых самцов рога не отваливаются. Кончики свежеспиленных рогов совсем мягкие – как теннисный мячик. Спиленные панты взвешивают, развешивают в сушилке, затем 6 раз на 2–3 минуты опускают в ёмкость с кипятком, просушивают и ещё два раза повторяют цикл варки, после которого рядами в несколько слоёв развешивают в ветровой (большое и длинное здание, где стены сложены из досок с зазорами и сетки). Просушенные панты выдерживают в жаровой при 80ºС, чтобы кровь внутри запеклась. Все препараты делают из высушенных рогов, отвар от циклов варки идёт на пантовые ванны. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Всех приезжающих в Карымское мараловодческое хозяйство встречает и провожает старый як Яша: свою жизнь он провёл на турбазе, развлекая туристов, а теперь философски наслаждается пенсией на горном склоне. |
|
|
|
Заезжаем в Чемальский район: на склонах появляются вековые сосны, горы становятся острее; то здесь, то там среди зелени мелькают скальные выходы. Горы Верблюд и Луковка: в туман кажется, что Верблюд пьёт воду, а Луковка похожа на означенный овощ. Повсеместно бродит скот: овцы, кони, коровы. Местные кони намного красивее казахских табунов с плато Ассы, местные коровы более мелкие и поджарые, нежели наши, отечественные (да и по окраске сильно отличаются: почти нет рыжих и чёрно-белых, очень много нежно-палевых, цвета ряженки – как в Карпатах). Скотина совершенно наплевательски относится к правилам дорожного движения, машин не боится и зачастую плотно блокирует дорогу. Видимые с дороги склоны простёганы узкими овечьими тропками. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Есть легенда, что Иоанну Богослову приснились два острова с храмами: греческий Патмос и ещё один, на большой реке. В своих трудах он описал это видение, и в начале XIX века старый священник отец Парфений долгое время бродил вдоль Катуни, в поисках того самого острова. Алтайский остров Патмос обрывистыми берегами возвышается над бурным течением реки, сжатой высокими скальными стенами. Старый храм сгорел в 20-е годы прошлого века, но московский фотохудожник Виктор Павлов был так восхищён и красотой этих мест, и их духовной историей, что в 2004 г. финансировал постройку новой церкви по старым чертежам, на месте утраченной. Деревянные мостки с высокого берега выводят на подвесной мост, который упруго раскачивается от шагов; небольшую площадку перед храмом почти затопили цветущие кустарники и травы, в маленькой церковке, сложенной из тёмных кедровых брёвен, пахнет ладаном и пляшут язычки свечного пламени. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Вернувшись назад, оборачиваешься и бросаешь взгляд на остров – и из зелёно-белой цветущей спиреи проступает высеченное на сером камне изображение Богородицы.
|
|
|
|
И тут же рассказывают легенду:
Давным-давно на Алтае жил могучий и прославленный богатырь Сартак-пай, но постоянно слышался ему плач зажатых камнями алтайских рек. И решил он им дать дорогу в океан. Позвал Сартак-пай сына, послал его на юг, а сам пошёл на восток. Указательным пальцем тронул богатырь берег озера Джулукуль – и следом за его пальцем потекла река Чулышман (может, поэтому Чулышман – единственная река края, которая течёт в каньоне? остальные текут по плоским долинам), в эту реку устремились все окрестные речушки и ручейки, все подземные воды и ключи. Повёл он реку к склонам Артыбаша. Здесь Сартак-пай остановился в ожидании сына. Чёрный дятел полетел к горе Белухе искать Адучи-Мергена, около Усть-Коксы догнал он сына Сартак-Пая: тот вёл Катунь всё дальше и дальше к западу, но дятел сказал, что отец ждёт в Артыбаше. Силач тотчас повернул Катунь на северо-восток. Дожидаясь своего сына, Сартак-пай три дня держал указательный палец в долине, за это время к нему под палец натекло Телецкое озеро. Наконец сын привёл сюда реку Катунь. Повели они Бий и Катунь в широкую Обь, и эта река понесла воды Алтая в далёкий Ледовитый океан. |
|
|
|
Сартак-пай решил проверить, удобно ли для людей провёл сын Катунь. Около реки Чемал стояла гора Сугун-Туу, там река делала крутой поворот: Адучи-Мерген не смог расколоть гору. Снял Сартак-пай с плеча лук, натянул тетиву и пустил стрелу. Сугун-Туу раскололось надвое: один кусок упал ниже реки Чемал, на нём тут же вырос сосновый бор Бешпек. Другая половина Сугун-Туу до сих пор стоит над Катунью.
|
|
|
От острова Патмос мы идём по утоптанной тропе над рекой. Слева крутой травянистый склон и лес, справа, далеко внизу, – Катунь. Припекает солнце, слегка пылит дорожка, на ней выступившими под кожей венами вспухают корни. К моему величайшему счастью (и немалому удивлению) нет гнуса – совсем нет, даже завалящего комарика, и это при том, что рядом – в 100 км – в Бийске их полно; говорят, что к концу лета, когда вода в реках спадёт и потеплеет, немного может появиться, но пока можно наслаждаться. Внизу вода свивается в петли, завязывается в бочки и узлы, бурлит и клокочет. Отважно выгребают на ярких плотах рафтеры, их кружит, несёт в затоны и прижимает к скалам. От нашего берега отходит лодка и застывает посередине потока: средних оборотов двигателя хватает только на то, чтобы не сносило течением. Но вот мотор взвыл так, что его стало слышно даже за шумом реки, – и лодка ушла вверх по течению. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Верхом подходим к месту впадения Чемала в Катунь. Цвет воды в реках заметно отличается: Чемал меньше, паводок в нём уже почти сошёл, воды очистились – и тёмно-зелёное устье издалека заметно на мутном полотне большой реки. На другом берегу притока на дереве укреплена тарзанка, и здоровенный детина с громким воплем плюхается в зелёную заводь. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Крупное село Чемал («Муравейник») получило своё название от большого количества мелкого скота, пасущегося на склонах. На редкость мягкий для здешнего региона климат позволяет развести сады… и устроить туберкулёзные санатории. Мягкий климат Чемала привлекал лёгочных больных, в 1935 году руками заключённых женщин была построена Чемальская гидроэлектростанция: вырабатываемой ею электроэнергией можно было осветить одну улицу села и Чемальский санаторий. Плотина электростанции сдерживает Чемальское водохранилище (в 2014 году трещина в плотине стала причиной наводнения). |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Дальше природные красоты почти закончились, мы идём сквозь очередной рынок: на нём главные товары – чайные сборы от любой хвори и для укрепления всего, что есть в организме, ловцы снов диаметром от монетки до хорошего арбуза и кедровые хозяйственные досочки с высокохудожественными выжженными картинами и зверями. От какого-то прилавка к нам кидается шумная, неопрятная и неприятная пожилая женщина-гадалка, бессвязно ругаясь и вопя, что наш гид не водит к ней туристов. Становится людно, жарко и пыльно. |
|
|
|
За день мы набегались по жаре, насмотрелись всякого разного и интересного, наполнились разнородной информацией. Очень хочется отдохнуть – и большой нарядный гостиничный комплекс, с орлами на золочёной ограде и львами при входе кажется вожделенным приютом. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Увы, внешность обманчива: неприветливый охранник во дворе раз за разом бормочет своё «Чего вам?», напрочь не понимая ответа нашего водителя, при регистрации мы расписываемся в трёх журналах по технике безопасности, нам многократно и назойливо напоминают, что в отеле белоснежное бельё и за грязь на нём взымают дополнительную мзду… наконец мы вваливаемся в номер. Резная тёмная деревянная мебель, большая ванна, общая лепота и благорастворение воздухов… и гостиничный бассейн под окнами. Отель, в основном, привечает не транзитных туристов, а живущих постоянно – в этой-то мелкой детали и скрывался дьявол. До одиннадцати вечера в бассейне плескались дети, потом пришли взрослые: мягко рокотали мужские голоса, завлекательно смеялась в голос женщина, позвякивали ёмкости для напитков. Я всё больше и больше напоминала себе очень злую пчелу, так как в отсутствие кондиционера закрыть окно не было возможности. Потом народ схлынул в номера… и пришли товарищи, не нуждавшиеся в женском обществе, – они раз за разом «бомбочкой» гукались в бассейн, шумно обсуждая свои достижения. Потом к ним добавились звонкие женские голоса, потом все куда-то сгинули и наступила благословенная тишина… В два часа ночи на противоположной стороне отеля запустили фейерверк – на тот случай, если там кто заснул. В четыре часа ночи некие альтернативно-одарённые сограждане начали дразнить собак в окрестных домах и довели их до истерики. А в семь утра этот кошмар закончился, и наступило время вставать, с тоской вспоминая тихий уют майминского «Рыжего пса».
12.06.2018. День третий
В отдалении стали появляться снеговые вершины, рядом с дорогой видны кедры и лиственницы. Горные ели здесь пушистые – в отличие от узких казахстанских. Крупные оранжевые купальницы (жарки) вспхивают на лугах вдоль дороги. В посёлке Усть-Сема пересекаем Катунь. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
На другом берегу речки, укрывшись зеленью, цветёт дикий пион.
|
|
|
|
Через полчаса проезжаем посёлок Черга, в нём расположился магазинчик от местного маслосырзавода. Ценник – совершенно смешной: сливочное масло – 440 рублей за килограмм, сыр – 330 руб./кг. Пармезана нет – «весь раскупили, будет в августе». Набираем на пробу разных сыров, масла, буханку-кирпичик белого хлеба. Несмотря на то, что завтрак был совсем недавно, останавливаемся сразу за селом, в лугах у излучины маленькой речки Сема, сервируем стол на лонгборде нашего водителя: буханку режем вдоль, выкладываем на ней композицию из масла и сыра, дружно фотографируемся с этим циклопическим бутербродом – после чего его быстро делим и с урчанием поедаем, запивая компотиком из термоса нашей заботливой сопровождающей. Что я вам скажу, товарищи… нищета – это ужасно, но когда нет денег на пальму, сыр и масло делают из того, что мимо пробегало и жевало местную травку. Такие сыр и масло нам в мегаполисе и не снились. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Семинский перевал – как дверь в скале. Сейчас он разделяет Центральную и Северную Азию, а когда-то был границей между цивилизацией и диким Алтаем. Перевал является своеобразной демаркационной линией: до него картошка ещё успевает вызреть за лето, а дальше – нет: там климат гораздо суровее (чуть позже я о нём ещё расскажу). |
|
|
С перевала видна гора Сарлык. |
|
|
|
Тренируются биатлонисты, в стороне видна база олимпийской сборной – к ней бодрой трусцой удаляются два товарища в ярких костюмах. У кустов рядом со стелой в честь 200-летия добровольного присоединения Алтая к России привязаны оседланные лошади группы эко-туристов. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Рыночек со стандартным набором товаров – но на одном лотке что-то странное, совсем инопланетного вида: округлые, с прорезями, металлические изделия богатых цветов, выглядывающие из чехлов, как плечо красотки из меха. Оказывается, это глюкофон – музыкальный инструмент, издающий потусторонние мелодичные звуки. |
|
|
|
Едем в сторону Белухи. Горы в Усть-Канском районе очень интересной формы – почти треугольные (как акульи зубы), невысокие, или очень зелёные, или опушённые по краю реденькими ёлками. На лугах травяной покров более жидкий, чем по ту сторону Семинского перевала: и пониже, и с проплешинками. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Усть-Канский район одарён гораздо более холодным и ветренным климатом, нежели его сосед Усть-Коксинский, лежащий с другой стороны горного хребта; тем не менее, люди в Усть-Кане богаче: там выпадает меньше снега – соответственно, многочисленным стадам, отарам и табунам легче добывать траву зимой. Местные лошади «тебенюют» (копытами выбивают траву из-под снега), спят на снегу. Навык это полезный, ибо лет пять назад в конце июля здесь выпал град «корове под брюхо». Зимой мороз –45ºС может стоять неделю-две. Из-за особого климата местные овцы дают очень тёплую шерсть.
Часть коров выглядят совсем дикими – это «подсосные»: человек их не доит, они кормят телят на выпасе. Молочных коров на ночь загоняют домой. Лошади гнедые, вороные, много пятнистых в мелкую крапинку – чубарые, здешняя порода. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Дрова раскалывают не на поленья, а на пластины – так дольше горит, поленицы громоздятся на каждом подворье. Зерновые растят, в основном, на фураж; для еды сажают ячмень: пшеница – в Алтайском крае, а здесь перловка – исконная и сакральная пища.
Соотношение населения в республике: 70:30 (алтайцы:русские). Легко отличить русскую деревню от алтайской: в последних нет дома без аила во дворе – с него начинается дом молодой семьи, в хозяйстве это и летняя кухня, и место для летней ночёвки, и коптильня…
Проезжаем Кырлыкский перевал и указатель к алтайскому селу Кырлык – там живёт настоящий шаман. Застать его, чтобы спросить совета, непросто: он пастух и часто уходит со скотиной на пастбища. И настоящий шаман не называет себя шаманом, он – «знающий человек».
Когда бог создал Землю, он долго сидел на Белухе и отдыхал. Гора вобрала божественную силу. Две гусыни попросились на берег, сказав, что устали; бог пустил их, они превратились в шаманов – белого и чёрного – и разошлись в разные стороны.
Шаманизм считается традиционной религией алтайцев. Они делят видимый мир на три мира: верхним правит Ульгень, его брат Эрлик – хозяин нижнего мира, а мать-земля Умай хранит средний мир. Добрые божества и духи обитают в Верхнем мире, на земле живут люди, родовые божества и духи-покровители, а в Нижнем мире обитают чудовища, духи и божества, приносящие зло людям. Туда же переселяются и умершие. Кроме того, алтайцы почитают духов-хозяев местностей, которые населяют горы, источники, реки, ледники и даже отдельные урочища. Считается, что духи невидимы, но иногда могут принимать облик человека или животного. Эрлик научил избранных пересекать границы миров и подарил первому шаману бубен. Это был главный атрибут шамана, олицетворявший его душу (идол внутри) и ездовое животное (натянутая шкура) в стране духов. Каждый бубен делался под руководством шамана индивидуально для него, и с того момента, как он впервые брал свой бубен в руки, – больше никто не смел к нему прикасаться. Одежда шамана (причудливый покрой одеяния, головной убор-«корона» или «птица», перья, подвески, побрякушки и бубенцы) имела особый смысл и обоснование, облегчала путь к духам и служила защитой от существ нижнего мира.
В 1904 г. в окрестностях Кырлыка возникла новая религия – бурханизм. В его основе лежали элементы исторических мифов местных жителей: с собирательным образом правителя и связью религии с родной землей и природой; отчасти возникновение нового религиозного направления было обусловлено своеобразным «перетягиванием» шаманского Алтая между буддизмом и православием. Если отбросить богословские тонкости, то новая религия отвергла контакты с Эрликом и все атрибуты хождения в Нижний мир: остались лишь люди в белых одеждах, которые не приносили кровавых жертв, а жгли можжевельник и кропили молоко, отказались от курения табака и изгнали всех кошек (а кошек-то за что?? ©) Алтайцы считают, что кошка дана хозяином Нижнего мира, а собака, конь, корова, баран – от Верхнего мира. Местное название бурханизма – «ахтян» («белая вера»).
|
|
|
Общим для всех алтайцев, вне зависимости от веры, является особое отношение к природе – этим обуславливается поразившая меня чистота в самых глухих местах (особенно если сравнивать, например, с Казахстаном: более загаженное всяким мусором место, чем Шимбулак, сложно представить). Местные жители обладают крутым нравом – а посему гости Алтая быстро приучаются не мусорить (о чём им всё же – на всякий случай – настойчиво напоминают и гиды, и многочисленные плакаты). |
|
|
|
Потихоньку спускаемся ниже – на лугах снова появились жарки (но мелкие) и жёлтые цветы типа ноготков – стародуб. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Проехали большой блок солнечных батарей – как озеро. Это хороший источник электричества, но очень дорогой. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
На подъезде к Усть-Кану – река, извилистая, как меандр. Это место мне хорошо запомнилось: жонглируя фотоаппаратом в машине, я его благополучно уронила. Останавливаемся посмотреть на местную достопримечательность: Белый Камень, известняковая гора, в которой на высоте 53 м есть пещера 17 х 15 м – жилище древнего человека. Этой стоянке много тысяч лет; всё, что на ней удалось найти, в своё время вывезли в Эрмитаж. На самой горе были найдены окаменелые растения и кости винторогой косули, вымершей ещё до мамонтов. У подножия стоит турбаза «Ой-бок» («На семи ветрах»): можно поселиться в домике или аиле, а для привлечения туристов построен по всем правилам (из исконных материалов: кора лиственницы на жердях) самый большой аил Алтая, вмещающий до 200 человек. Водит нас маленькая дочка хозяев, у забора тряпочкой валяется некрупная собачка. Усердно снимаю, но при возвращении в машину обнаруживаю, что при падении фотоаппарата вылетела из гнезда карта памяти. Фотографии – только те, что сделала на обратном пути во время двухминутной остановки. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Въезжаем собственно в Усть-Кан: протяжённость села 10 км, 5 тыс. жителей, чьё главное занятие – животноводство. В каждом дворе – аил; где дом побогаче – аил крыт жестью или тёсом, где победнее – толем или корой. Про Усть-Кан говорят, что село лежит подмышкой у горы.
Кроме Белого Камня встречаются ещё известняковые горы, в них тоже пещеры: там жгли известь.
Проезжаем кумысную ферму.
Перевал Громотуха.
Река Кокса – синяя, обрыв. В неё впадают горные реки Большая и Малая Громотуха – белые, шумные.
Сегодня и завтра мы ночуем в посёлке Усть-Кокса, стоящем у слияния Коксы с Катунью. Никакой понтовой гостиницы с орлами и львами, только двухэтажный гостевой дом «Портал Белуха». Небольшие комнаты, удобства на этаже, в подвале – зал для йоги и сауна. Стены оштукатурены, много дерева и картины, картины – в каждой комнате: несколько лет подряд сюда приезжала творить американская художница и оставляла в дар приюту свои произведения. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В гостевом доме – свои правила, их недлинный список висит в каждой комнате: курение – только вне дома, никакого алкоголя, после девяти вечера – время отдыха, тишины и спокойствия. Есть общая кухня, библиотека, у входа в общую комнату-столовую – музыкальные инструменты. В магазинчике, кроме обычных травяных сборов, мёда и сувениров, – журналы по йоге и эзотерике, небольшие изделия из светлого резного камня. |
|
|
|
|
Со двора открывается вид, как в казахстанском ауле: покосившийся забор, низенькие крыши – и надо всем снеговые вершины. |
|
|
|
Ещё не поздно, и гид с водителем решают отвезти нас посмотреть на Белуху – к самой горе туристов не возят, т. к. местные и сами к ней ближе, чем на 10 км не подходят, и других в этом стремлении не поощряют, да и 115 км плохой дороги от Усть-Коксы до горы в маршрут не вписываются. Извилистая и крутая грунтовка сбоку выскакивает на прогалину; зелёный лужок покрыт невысокой травой и слегка наклонён в сторону обрыва: внизу посёлок, луга, бродят коровки, слегка обдувает нежный ветерок, пригревает вечернее тёплое и мягкое солнце, голоса спутников еле слышны. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Если поднять взгляд, то в разрыве горной цепи будут видны далёкие снеговые горы: две из трёх вершин Белухи. Всё пронизано редким покоем. |
|
|
|
Но вот взгляд ловит какое-то движение: животинка поменьше белки, сравнительно тощенькая, с тонким хвостиком и чёрными глазками-бусинками, зело любопытна. Емуранка или имуранг – местное название суслика длиннохвостого. Он кажется непугливым – особенно когда перебегает дорогу перед идущей машиной или сидит у входа в нору и созерцает окрестности, подпуская человека с фотоаппаратом метра на три. Но эта расслабленность обманчива: сколько я ни пыталась, так и не смогла поймать молниеносное движение, которым суслик разворачивается и бросается в нору: оно неуловимо, как хвост казахстанского тушканчика. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Летние вечера долгие – ещё светло, спать не хочется. Хозяйка собирает нам чай, ставит мёд и мелкие сладкие сушки, мы садимся в открытой беседке во дворе и неспешно беседуем, прихлёбывая горячий и ароматный травяной напиток, любуясь далёкими горами и медленно наплывающей темнотой.
13.06.2018. День четвёртый
Утрешнее замечание. Ещё одно чудесное название в копилку: «Белая лебедь» – …запчасти для трактора.
Теректинский и Катуньский хребты сходятся и обрамляют Уймонскую долину – она листиком лежит между хребтами. Самое большое ровное место в Горном Алтае (46 км х 8–12 км), чудесный микроклимат: весной солнца здесь больше, чем в Ялте, Сочи, Давосе или Туркмении. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Пересекаем Катунь – вода по-прежнему высокая, подтопила лес в речной долине. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Сегодняшний рассказ начинается с дома, в котором останавливалась экспедиция Рерихов в 1926 г. Само строение пережило (пусть и с некоторыми потерями) последовавшие годы, и в 1995 г. Сибирское рериховское общество самостоятельно, без государственного финансирования, его восстановило. |
|
|
|
Сложно найти человека, который бы ни разу не слышал о Н. К. Рерихе. Историк, художник, археолог, юрист, путешественник, исследователь, философ… список можно продолжить. Он считал, что Западный и Восточный Алтай – перекрёсток миграции племён, у различных культур – общие истоки. Алтай равноудалён от всех четырёх океанов, Катунь – кровеносная артерия планеты. «Одним из главных стимулов организации экспедиции Рериха в Азию, включающую громадную по своим размерам Сибирь, явилось стремление отыскать на окраине России неожиданные наслоения русской действительности».
«Наша большая Родина одним крылом лежит в Европе, вторым – большим – в Азии, и духовное возрождение нашей Родины придёт из Сибири, с Алтая»; «Влечёт к себе Сибирь великая. Здесь будет оплот эволюции.» (Н. К. Рерих)
В этих местах переплелись множество преданий и мифов: считается, что Будда доходил до Алтая, некий индус искал гору, откуда ушли предки Будды – Шакья (а название рода созвучно древнему названию скифов: саки), буддийское евангелие гласит, что Христос ходил на Тибет, а другие предания говорят, что этим путём проходил Христос из Тибета в Палестину. И говорят, что где-то здесь находится Беловодье – мистическая страна великих мудрецов, обитель справедливости и добра, где все счастливы, живут, как хотят, – но при этом по совести, где нет ни войн, ни конфликтов, ни зависти – там живут лишь чистые сердцем. Алтайцы называют Белуху Кадын-Бажы («Голова Катуни» или «Главная Госпожа»), или Уч-Сюре («Жилище богов»). Ещё её называют Юг-Сюмин, Юч Сюмера или Конемюке («Вечно-синий небесный»).
Экспедиция Рерихов – золотой фонд географических открытий. С 1923 по 1928 год из Индии через Тибет, Гималаи и Монголию в Сибирь, на Алтай и обратно были пройдены почти 25 тыс. км, попутно неустанно проводились археологические и этнографические исследования, были найдены редкие манускрипты, собраны лингвистические материалы и коллекция минералов, записаны народные мелодии, произведения фольклора, сделаны описания местных обычаев, написаны книги, создано около пятисот картин. После экспедиции, в 1928 г., в Индии Рерихами был основан Гималайский институт научных исследований «Урусвати» («Свет Утренней Звезды»). Ведущая идея создания института «Урусвати» заключалась в соединении древней восточной медицины с современными научными методами: Н. К. Рерих был убежден, что не может быть здоровья телесного без здоровья духовного. |
|
|
Хозяин дома Вахромей Семёнович Атаманов был старовером, женатым на алтайке. Медик-травник, самоучка, выписывавший по почте книги по ботанике и медицине, всевозможную технику, которая могла бы облегчить труд крестьянина, он пользовался огромным авторитетом среди местных жителей, к нему приезжали ботаники из Москвы. |
|
|
|
Поговаривали, что Вахромей Атаманов, считавшийся знатоком потаённых троп, водил Рериха тайными дорогами в Беловодье, и там Рерих видел древнейшее изображение Богоматери – дескать, именно поэтому в Уймоне в 1924 году была написана «Турфанская мадонна».
Рерих звал Вахромея в Тибет – но тот отказался, лишь проводил экспедицию до Бийска. В 1929 г. в Уймон пришла Советская власть, всё семейство Атамановых сослали в Нарым. Через два года Вахромей умер, и Рерих пишет Св. Пантелеймона в виде Атаманова. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В доме-музее – портреты четы Рерихов и их сыновей, личные вещи, книги, карты. Среди прочего – довольно большая доска, изукрашенная урало-сибирской росписью. Известно, что сестра Вахромея Атаманова Агафья – «Агашевна» – рисовала пальцами травяными красками, Н. К. Рерих называл её «травчатым живописцем». Она расписывала многие дома в долине Уймона, двери, наличники, потолки, стены, скрыни, а также предметы обихода: мебель, прялки, люльки, квашни, бочонки, кубышки. Доска почти 100 лет пролежала в земле – но краски рисунка по-прежнему ярки. В магазинчике при музее продаются досочки и всякие деревянные поделки, расписанные в той же технике. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
На стенах – копии картин Рериха, фоном для многих сюжетов служит гора Белуха: «Святогор», «Победа», «Богатыри восстали».
«Все великие Учения идут из Единого Источника. Не осуждайте, не умаляйте, но лишь сопоставляйте Заветы, находя прекрасные касания и новые грани Истины». (Е. И. Рерих)
Н. К. Рерих являлся автором идеи о мирном культурном сотрудничестве и инициатором международного договора «Пакт мира» – договора об охране художественных и научных учреждений и исторических памятников. «Соглашение - служение - свет» (пакт, культ, ур). Знамя мира – красный крест культуры. «Мы не выживем физически, если погибнем духовно» (Д. С. Лихачёв). |
|
|
|
С балкона второго этажа виден Терехтинский хребет и протока Катуни, широко разлившаяся по низким плоским берегам под белыми пухлыми облаками. |
|
|
|
Высокие идеи чистого разума… а совсем рядом – старинный деревянный дом, которому более 150 лет: в нём когда-то жили те, кто определял облик Уймона.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
После церковного раскола при патриархе Никоне старообрядцы уходили на реку Керженец, когда их прижали и там – двинулись дальше. Искали землю, свободную для жизни по своим правилам – а если повезёт, то и Беловодье. Издревле староверы говорили о Беловодье: «Берега кисельные и реки молочные, на кустах каралички растут, все любят друг друга, никто никого не обидит». Те, кто смогли пройти через горы, нашли в верховьях Катуни благодатную плодородную долину, свободную от каких-либо властей. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
С 1786 г. в Уймоне стали селиться старообрядцы; кто-то возвращался на прежнее место за семьёй и перевозил её в Уймонскую долину, кто-то женился на алтайках. Местные жители прятали кержаков от властей, а староверы, в свою очередь, считали, что алтайцы – добрые, открытые, с ними легко жить; у русских храм – это церковь, а у алтайцев лес – это храм. В результате получился интересный синтез старообрядческого жизненного устава и местного отношения к природе. «Три матери: Богородица-мать, Мать сыра-земля, да та мать, что дитя родила» – приводит одну из поговорок хранительница и создатель музея старообрядческого быта. По берегам Катуни появлялись деревни Гагарка, Тихонькая, Лукова, Огневка, Зайчиха, Берёзовка…
Всего в музее более 500 подлинных экспонатов: посуда, одежда и обувь, фотографии, книги и иконы, вышивки. У устья русской печи «гантеля» – под ухват: закатывать тяжёлый чугунок в печь, к боку печи прислонён батик (в других местах его называли духобойка): берёзовый нарост на палке – оружие типа булавы; ещё в конце XIX века его использовали для обороны в боях с шорцами-калмыками и разбойниками. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Это всё, конечно, интересно, но главное здесь – не чашки-плошки (хотя чаша из капа прекрасна), а живое слово, интонации, сохранённые и оживающие в речи хранительницы Раисы Павловны Кучугановой. Жёстки узкие лавки в избе, но больше часа, пока длился рассказ, мы просидели, не шелохнувшись, как птицы на ветке: с таким теплом и любовью она рассказывала о людях, живших в Уймоне, – ушедших, но оживающих в её словах. Мягкий говорок, бесчисленные присказки, пословицы и поговорки… Жёсткие правила: как Богу молиться, как землю пахать, как дом вести, как к отцу-матери относиться, как к мужу-жене и детям. Что-то кажется совсем чуждым, что-то вовсе не подходит к современной жизни, но что-то кажется очень созвучным и правильным.
«У нас голимо кержаки», «Стариковские мы, добрые», – самоназвания старообрядцев (прочие люди – мирские). Церкви не было, были молельный дом и наставник, до-никоновские книги пергаментного письма в деревянных обложках.
«От нашей веры хоть ниточка где-то протянется, хоть маковое зернышко – да останется.»
«Не та земля дорога, где медведь живёт, а та земля дорога, где курица скребёт», «Своя земля и в горсти мила».
«На привет собачку манят», »Не оставляй работу к завтрему, а нежность и любовь – к старости».
«Да христов-то ты оладик, да хоть домой-то ты доплёлся», «Мужик-то – он улочна собака», «Чужа шуба – не одёжа, чужой муж – не надёжа», «Ночная кукушка дневную перекукует; перекуковать-то перекукует, да справедливо куковать надо».
«У худого мужа жена всегда дура».
«Матушка берёза, благослови под тобой посидеть».
«В речке вода – божья вода по божьей земле течёт, через три камушка пробежала – стала чистой. Нельзя из речки нападкой (лёжа) пить.» Вечером с речкой можно поговорить, но нельзя переходить и пить. Если очень надо – рассказать, почему опоздал, ввечеру пришёл. Колодец – совсем другое дело, колодец никогда не оставляли открытым. Если мышь упала в колодец – вычерпать 40 вёдер. Не бросай камни в воду – будешь потом из кипящей доставать.
«Угостительны, пригласительны, дом чисто ведут.» С середины XIX века и до Советской власти народ в Уймонской долине жил в большом достатке, держали много скота, были богатые лавки, приводили караваны, торговали с Монголией и Китаем. После революции пол-Уймона угнали в Нарым. Раскулачивали «сундучники» – потому что по сундукам лазили (помните «саквояжников» из «Унесённых ветром»?)
«Через лютую боль с чистым сердцем остаться.»
«Доброго гостя проводи, чтобы не упал, а злого – чтобы не украл.»
«Держи в голове мысль светлую, не принимай дурное.»
«В доброй семье и о хорошем, и о плохом поговоришь.»
«Что бы я для тебя сделала? Давай я хоть по спиночке поглажу.»
В 1987 году в Уймон приезжал писатель Валентин Распутин: «“Чудна Русь!”, – говорили отшельники, когда доходили до них вести о чудесах, которые происходят в центрах. “Чудна Русь!”, – восклицаем мы сейчас, когда добираемся до таких окраин, как Верхний Уймон, где многое, в том числе богатая и крепкая душа человеческая, остались в целости и сохранности. Удивительное село, удивительный край, удивительные люди» – написал он в книге посетителей музея.
Раиса Павловна подписывала нам книги, каждому досталась какая-то пословица – всем разные. Нас она видела в первый раз, мы молча слушали хранительницу в течение часа, она нас не знает, но то, что досталось мне – это тот принцип, по которому я стараюсь жить. И, судя по лицам и реакции остальных, – им тоже «попало».
Уймонские чудеса на этом музее не заканчиваются. Подкрепившись тушёным мясом, приготовленным нашим гидом Галиной прямо на берегу Катуни, мы возвращаемся в Верхний Уймон в магазин при мастерской самоцветов. Вот правда – глаза разбегаются. Самое скучное – это всякие резные вазочки/фигурки, а самое волшебное – различного размера «булыжники», которым придали форму, подчёркивающую природную красоту рисунка камня, и отшлифовали до шёлковой гладкости. Ещё есть роскошные картины, для которых сперва подбирают спилы камней, а потом рисуют задуманный сюжет, ещё – друзы и жеоды разного цвета, размера и фактуры. Самые крупные работы – на улице, в ограде на заднем дворе, среди зелёной травы, под солнечными лучами. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В «Портал Белуха» возвращаемся непоздно, солнце ещё высоко. Наша сдружившаяся неугомонная компания решает прогуляться через висячий мост до впадения Коксы в Катунь. По дороге кто-то собирает местные травы (в том числе и необычайно крупную ярко-синюю вероничку), кто-то увлечённо фотографирует каждую ветку, а кто-то – просто любуется. Природа напоминает, что здесь весна: лесные яблони плотно усыпаны крупными белыми цветами. У самой стрелки в траве сидит молодой длинноволосый мужчина; глядя на воду, он слушает кельтскую музыку и прихлёбывает пиво из стоящей рядом бутылки… будете смеяться – но это питерец… |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Накануне отъезда замечаем, что в зелёной траве двора проступают концентрические круги. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|