Вдоль узкого канала приходим в Старый город, к комплексу Ляби-хауза.
Около XVII в. к городу был построен канал Шахруд; в то время в Бухаре было около 100 кварталов-махалля, в каждом – свой водоем-хауз. Если он располагался около мечети, то использовался для омовения, в других местах – как источник питьевой воды. Вода в хаузах была, в основном, стоячая, и приносила не только жизнь, но и болезни: например, паразита ришта (червя, который мог достигать длины до 3 м, перемещался по хозяину и искал выход наружу, образуя язвы на коже человека; единственным способом лечения было найти голову и медленно вытаскивать червя, наматывая на палочку; если паразит обрывался, то оставшаяся в теле часть регенерировала, и через некоторое время приходилось начинать весь процесс сначала). Болезни сильно увеличивали детскую смертность. В 1929 году была построена водонапорная башня, с приходом советской власти большая часть непроточных водоемов была закрыта.

Весь архитектурный комплекс вокруг Ляби-хауза датируется XVII веком. В 1620 г. сановник Нодир Деванбеги приказал соорудить большой хауз и ханаку (гостевой дом для странствующих монахов-дервишей). Хауз является самым крупным в Бухаре (36х45,5 м), берега его скошены и выложены уступами крупными каменными плитами – по этим уступам спускались за водой водоносы. Сегодня Ляби-хауз восстановлен и вновь наполнен водой, расчищено и реставрировано русло древнего канала.

В комплекс входят два медресе: Кулбаба-Кукельдаш (начало XVII в., 160 маленьких келий и запутанных переходов, не функционирует – но дальше первых помещений с купольными арками-сводами мы не попали) и Нодир Деванбеги (1620-е гг.) Одно предание гласит, что раньше на месте Ляби-хауза был дом еврейки, она отказывалась его продавать, и тогда правитель провел арыки вдоль фундамента, женщине пришлось переехать (сейчас в её новом доме находится бухарская синагога). Согласно другой легенде, эмир подарил жене серьги, она пошла хвастаться подруге, та тоже похвалилась подаренными серьгами – которые глянулись жене эмира более дорогими. Вернувшись домой, она отдала подарок мужу обратно – со словами, что другим дарят подарки подороже. Эмир забрал серьги, продал одну из них и на вырученные деньги построил медресе.

Слева от медресе – вход в еврейский квартал, напротив – та самая ханака. Между медресе и Ляби-хаузом – памятник Ходже Насреддину; раньше он стоял у самой воды.

Основная торговля велась в торговых куполах, соединённых между собой улицами; каждый купол имел свою специализацию:
– купол Токи Саррофон (купол менял и ростовщиков; кроме того, здесь торговали расшитыми золотом тюбетейками, чалмами, серьгами, подвесками, посудой, дорогой конской упряжью);
– купол Тельпакфурушон (купол продавцов головных уборов). Сам купол и окружающие его купола поменьше – в форме тюбетейки;
– тим Абдуллахана (рыночный комплекс, в котором торговали тканями (в основном, шелковыми) и коврами);
– Токи Заргарон (купол ювелиров).

Архитектура торговых куполов гораздо скромнее таковой у мечетей и медресе, с меньшим количеством декоративных элементов. Каждый маленький купол рядом с большим – мастерская, пару раз в неделю мастер прямо там и торговал. Существовали разные торговые дни для разных видов товаров. Специалитет Бухары – каракуль, каракульча, ножи, изделия из металла, чеканка по латуни.

В двух шагах от купола ювелиров находятся два медресе:

Вариантов узоров и исполнений масса: персидский, зорроастрийский, местный узор, ковер-счастье, ковер апси – как дверь юрты, еще какой-то, похожий на пэчворк… Примерные расценки на продукцию мастерской:
– верблюжья шерсть, 60 узелков на кв. см, 2–3 месяца работы, размер 50х70 см, цена изделия – $350;
– шерсть с шеи верблюда, 120 узелков на кв. см, 5–6 месяцев работы, размер 100х150 см, цена изделия – $550–850; чем больше ходят по такому ковру, тем он лучше;
– шелк, персидский дизайн, 160 узелков на кв. см, основа – хлопок, цена изделия – $1200. Только вешать на стену – ибо непрочен;
– шелк, 220 узелков на кв. см, 8–9 месяцев работы, цена изделия – $2000–3500;
– шелк, 320 узелков на кв. см (вдумайтесь в эту цифру!), год работы, размер 100х150 см, цена изделия – $4000–15000; очень прочные: чем больше ходят по такому ковру, тем он лучше;
– шелковый «волшебный» ковер – с двумя разными узорами на сторонах, 2 года работы двух мастериц, при том же размере 100х150 см цена изделия – $15000.

Темнеет здесь рано и быстро. В Хиве местные вечерами сидят по домам, в Бухаре принято гулять – на улицах много народа, и это не только туристы.

Экскурсионная программа на сегодня окончена, но желудок недоволен жидкой шурпой, опасливо съеденной днём в придорожной забегаловке, и жаждет пищи. Можно посидеть в гостиничном ресторанчике, на наша компания неутомимо направляется вдоль канала в рекомендованную «Чинару». Как и многие узбекские приличные рестораны, этот тоже рассчитан на многолюдные мероприятия, но в 8 вечера мест нет – только на открытой галерее второго этажа. Свежо, конечно (на самом деле, на улице пресловутые вечерние +2°С), но мы устали и очень хочется есть – а здесь дают чапанчики укрыться и вкусно пахнет. Местный сладковатый коньяк тоже скрашивает осеннюю прохладу. Характерно, что узбеки довольно активно потребляют водку, но только пока на столе есть еда: закончилась закуска и перешли к чаю – недопитая бутылка закрывается и отставляется. При расчёте официант устраивает целое шоу из пересчёта пухлой пачки банкнот – купюры мелькают, как в счётной машинке (при этом он удачно ошибается в свою пользу).

Перед сном ещё хорошо бы заняться своими дорожными заметками, но глаза закрываются, огромная кровать сладко манит, цветные стеклышки в абажурах светильников пускаются в пляс... в общем, записки мои никуда не денутся – подождут.

29.09. День пятый. Бухара
Практически везде на улицах около домов растут густые бордюры из базилика – считается, что его запах отпугивает мух и комаров. Кроме того, это очень удобно: гостиничная повариха вышла на улицу, нарвала зелени, вымыла и положила на блюдо к завтраку.

Автобус крутится по улицам Бухары; её архитектура более разнообразна, чем хивинская, на улицах больше людей и машин. Сегодня пятница, сигналящие свадебные кортежи на каждом шагу. Проезжаем магазин «Heart's glad».

В XIX в. в квартале застройки XVI в. хотели построить медресе, для здания классического типа не хватало места, в итоге получилось здание в форме коробочки, без внутреннего двора и декора, с четырьмя башенками по углам – башенки дали название: Чор-минор (Четыре минарета). Справа – тесноватые кельи, поблизости – небольшой хауз. Проверяя информацию гида, в интернетных просторах  я нашла интересную историю постройки: заказчиком был богатый туркменский торговец и путешественник; «собственноручно сделав наброски, он призвал зодчих и астрономов и распорядился сделать расчеты, что бы построенное здание отвечало двум запросам. Первое – оно должно быть по звездной карте на Шелковом пути, чтобы все туркмены, торгующие и путешествующие, хоть раз в жизни пришли и остановились в нем. И вторым условием стало задание зодчим. Им вменялось архитектурными формами рассказать потомкам, что части света, как и все люди равны, что у всех одно небо над головами, под ногами одна земля, а над всеми единый Бог. Замысел вполне удался: здание стоит на Шелковом Пути, его одинаково прекрасные минареты, на первый взгляд похожие как близнецы, имеют каждый свою форму и неповторимый орнамент, а над всем этим великолепием – огромный купол голубого неба и единый Бог.» Честно говоря, настолько глобальный замысел не больно-то прослеживается, но если подняться на крышу, то вокруг теснятся дома разного достатка, отблескивает на солнце вода хауза, порхают птицы – очень завершённое место, полное ощущение, что здесь всё так, как и должно быть.

Памятник реконструирован – некоторое время назад просел фундамент, и одна из башенок осела, став «вещью в себе».

Парк Саманидов с мавзолеем Исмаила Самани – одно из немногих сохранившихся материальных свидетельств той эпохи (IX – начало X в.) Наршахи, писатель и историк, описал династию Саманидов и упомянул в своём описании мавзолей – при всём обилии и изысканной красоте прочих памятников архитектуры, эта постройка считается истинной драгоценностью Востока. Исмаил Самани строил мавзолей для отца, со временем там похоронят и его самого, и его сына (единое надгробие сделано позднее – чтобы посетители не наступали на могилы). Это здесь впервые применяется обожженный облицовочный кирпич не только как конструктивный элемент, но и как декоративный – и нет нужды в дополнительном украшении: изящное и пропорциональное здание, стоящее на берегу небольшого хауза, меняет цвет при разном освещении, становясь частью умиротворённого пейзажа. В более поздних постройках доминирует входной портал, в этой – пропорции: здание гармонично смотрится со всех сторон. В декоре проявляется влияние самых разных стилей и направлений: буддийский символ Колеса жизни (кирпичи, заключенные в круг), элементы зорроастризма (треугольник – хорошие мысли, хорошие слова, хорошие действия, если добавить еще один треугольник (получится фигура, похожая на магендовид), то это будет означать гармонию мужчины и женщины), унаследованная суфизмом от доисламских религий символика (квадратное основание, куб здания – земля, купол – космос или подобие небосвода, их соединение – символ единства Вселенной, выступы на куполе – лучи солнца). Исключительно виртуозная, ритмичная фигурная кладка мелкого рисунка снаружи рассчитана на игру светотени при интенсивном солнечном освещении, внутри она сменяется узорной кладкой более крупного рисунка – с учётом слабого внутреннего освещения. В окошечки под куполом по ночам ставили светильники для подсветки. Мавзолей сохранился, так как на 2/3 был засыпан песком (считают, что Чингисхан его даже не заметил) – до 1927 г.; то, что мы видим сейчас – реставрация. Говорят, что если на одну чашу весов положить все памятники Бухары, то мавзолей Исмаил Самани перевесит их все. Если загадать желание и три раза обойти вокруг против часовой стрелки, то загаданное исполнится. Не положено нам давать по нашей вере, но многие пошли.

Вода в этих местах всегда была платной и многое, от сказок до предметов материального наследия, подчёркивает значимость воды для людей. Очень интересна экспозиция музея: с картами, схемами, старыми фотографиями и предметами быта, имеющими отношение к воде. Керамические трубы, по которым вода бежала во времена индусов-кушанов, ссохшийся кожаный мех-бурдюк, схема городских хаузов Бухары, в которые вода шла из реки Зеравшан по каналам, макет водяного колеса, фотографии солончаков и диаграмма по годам умирающего Арала… и здесь же история озера Айдаркуль: крупного бессточного озера в северно-восточной части Узбекистана, искусственного водохранилища в Арнасайской системе озёр. В начале 1960-х годов была запружена Сырдарья, одновременно сооружена Шардаринская ГЭС. Для контроля уровня воды имелись шлюзы, но при сильном паводке 1969 г. их пришлось открыть, так как пропускной способности плотины было недостаточно. «С февраля 1969 по февраль 1970 года почти 60% ежегодного стока Сырдарьи (21 куб. км) направлялось из Шардаринского водохранилища в Арнасайскую низменность – так постепенно она заполнилась водой, и образовалось второе по размеру озеро в регионе (после пересыхающего Аральского моря). В 2005 году в Айдаркуле было 44,3 куб. км воды, в 2006 году площадь озера составила 3478 кв. км при длине 160 км и ширине 34,8 км.» (© Википедия) В озере запрещено ловить рыбу, в него запускают мальков.

Кроме нас по мавзолею бродит группа пожилых женщин, они с интересом осматривают экспонаты, активно их обсуждают и благоговейно пьют воду из источника: обычно такие группы имеют и религиозную цель (поклониться святым местам), и культурно-информационную (познакомиться с историей).

Экскурсионный автобус ненадолго останавливается. За большим хаузом видна Боло хауз – мечеть двадцати (сорока – если вода в водоёме спокойна и видно отражение) колонн. До прихода советской власти она служила главной пятничной мечетью Бухары, в ней молился бухарский эмир. Зимняя мечеть и хауз были сооружены в 1712 г., через двести лет фасад зимней мечети был заслонен расписным айваном летней мечети на гипертрофированно вытянутых колоннах, тогда же был выстроен минарет. Колонны айвана сделаны из дерева в форме сталактитов, служат для поддержки потолка айвана и укреплены на бетонном фундаменте.

Я всегда думала, что Регистан – это площадь в Самарканде. Оказывается, это такое же общее название, как и наш «кремль» – на главной площади города, помимо всяких торжеств и оглашения указов, устраивались казни преступников, кровь засыпали песком: «Регистан» – «песчаная площадь». Вот и в Бухаре перед древней крепостью Арк раскинулся свой Регистан. В 1930 г. почти 10 000 освобождённых женщин Востока жгли на нём свои паранджи.

Между прочим, именно эмирам Бухарским Петербург обязан одной из своих достопримечательностей: мечеть на Петроградской стороне возвели при непосредственной поддержке эмира Сеид Абдул-Ахад хана – он  неоднократно во время аудиенций у императора поднимал вопрос о возведение исламского храма, выделил деньги на покупку части земельного участка – и церемонию торжественной закладки мечети приурочили к 25-летию вступления эмира Бухарского на престол.

– декларация веры, содержащая исповедание единобожия и признание пророческой миссии Мухаммада (шахада);
– пять ежедневных молитв (намаз);
– пост во время месяца Рамадан (ураза);
– религиозный налог в пользу нуждающихся (закят);
– паломничество в Мекку (хадж).

В XIX веке ханы Хивы и Коканда, эмир Бухары ездят в Россию, что-то из понравившегося копируют у себя. Летняя резиденция бухарского эмира – дворец Ситораи Мохи-Хоса («Дворец между звездами и луной») в 4 км от Бухары – своеобразный местный аналог Петергофа, только без фонтанов. С учётом местного климата и летней чудовищной жары очень важно было выбрать правильное место для стройки – говорят, что выбирали его древним методом, развесив куски свежего мяса в нескольких подходящих местах: строить начали там, где подвешенный кусок мяса дольше оставался пригодным.

По обширной территории комплекса разбросаны лёгкие постройки: парадные приёмные и чайные, гостевой дом, гарем… По газонам бродят павлины (упорно не желающие раскрывать хвосты), большие старые деревья растут в окружении молодых посадок; сразу при входе в комплекс ветер колышет скатерти и шарфы, выставленные на продажу. Когда-то под тонкими колоннами айвана столяли топчаны для удобства придворных и гостей. Прохладно, чуть моросит, и капли оставляют тёмные следы на белой высохшей чаше фонтана.

30.09.2017 г. День шестой. Дорога, Самарканд
Ранним утром автобус выезжает из Бухары на шоссе в сторону Самарканда. Пока крутимся по городу, в глаза бросается какая-то социальная реклама, модель семьи: папа, мама и три ребёнка. Уже совсем на выезде – маленькая затертая вывеска: «Grill, Tabaka, KFC». Жаль, не удалось сфотографировать монумент независимости с шаром на макушке.

Слева от дороги синей тенью появились Нуратинские горы – горная гряда Нуратау, отрог Памира. Ненадолго останавливаемся у бывшего комплекса для сбора воды.

На фронтоне дома в Гиджуване выложено кирпичом: «При утечке газа звоните 04».

Ближе к Самарканду и дома, и зелень побогаче, появились здоровенные капитальные заборы с добротными воротами.

Выгодное географическое положение на перекрестке караванных торговых путей в междуречье предрешило судьбу Самарканда. Здесь не мог не возникнуть город – и все 25 веков своего существования он был лакомой добычей для любого завоевателя, расцветал, богател и разрушался до основания, становился торговой столицей, научным центром и культурным ядром Центральной Азии. Чингисхан практически стёр город – и жители не стали его восстанавливать, оставив безжизненное городище на холме Афросиаб: Самарканд – единственный азиатский город, который переместился и повторно расцвел на новом месте. Несмотря на свою столь длинную историю, город часто ассоциируется с Тамерланом. Амир Темур родился в 1336, правил с 1370 по 1405 гг. Изначально его звали Тимур ибн Тарагай Барлас, через брак он породнился с Чингизидами и был причислен к их Дому (Тамерлан – это искажённое Тимур Лянг, Тимур Хромой). Великий полководец, дальновидный правитель и талантливый организатор, он завоевал Среднюю Азию, Индию, Египет, Сирию, Кавказ, часть Персии, дошёл до Анкары (всего в империю входило 28 стран); интересовался, помимо всего прочего, градостроительством, культурой, искусством, привозил из завоёванных стран и собирал вокруг себя великих поэтов, писателей, зодчих, ремесленников и художников. Ему приписывают такое изречение: «Если на небе один бог – то должен быть и один бог на земле» (здесь он явно имел в виду себя). Его владения простирались от Гоби до Мраморного моря и от Иртыша до Ганга, а столица их – Самарканд – сделалась центром просвещения, промышленности, наук и искусств. По приказу Тимура Самарканд застраивали по плану: главные улицы, торговые ряды. По периметру города было 12 загородных резиденций.

Наверное, не случайно, что своё знакомство с городом мы начинаем с мавзолея Гур-Эмир: фамильной усыпальницы мужчин рода Тимуридов.

Амир Темур очень большое внимание уделял развитию исламской культуры и благоустройству священных для мусульманина мест. В юго-восточной части Самарканда планировалось возвести центр исламского образования: мечеть с четырьмя минаретами, медресе и ханаку; архитектурный комплекс строился под надзором внука Тамерлана – Мухаммад-султана.

У великого правителя было четыре сына: старший сын Джахангир должен был стать наследником, но упал с лошади и умер в 1376 г. Второй сын Умар-шейх погиб в бою в 1394 г. Третий сын Миран-шах – душевно болен. Четвёртый сын Шахрух – очень религиозен и не очень заинтересован в управлении огромной империей. Наследником был выбран внук Мухаммад-Султан… но он погиб в походе совсем молодым. Опечаленный дед в 1403 г. повелевает перестроить ханаку в мавзолей.

Помимо Тимура, его сыновей Шахруха и Миран-шаха, его внуков Улугбека и Мухаммад-Султана в мавзолее похоронен учитель и духовный наставник Амир Темура Мир Саид Береке – Тимур хотел быть похоронен у его ног.

18 жён было у Тамерлана, любимой из них была дочь Казан-хана Сарай-мульк ханым. У неё не было своих детей, но ей было доверено воспитание некоторых сыновей и внуков Тимура, она была известной покровительницей наук и искусств.

В 1399–1404 гг. в Самарканде была построена самая большая кафедральная мечеть (вмещающая до 15 тысяч молящихся) и, напротив неё, – медресе. Мечеть позже получила название Биби Ханым («госпожа бабушка»). Как и у многих сооружений, чей век исчисляется веками, история создания мечети прирастала легендами: говорят, что любимая жена Тамерлана хотела сделать мужу подарок в виде прекрасной мечети, но строительство застопорилось, и его явно не успевали завершить к моменту возвращения Амир Темура из очередного похода. Архитектор полюбил жену Тимура и потребовал поцелуй за окончание строительства к сроку. Поцелуй был получен, строительство завершено, но даже жене Тамерлана такой проступок непростителен. Говорят, что зодчий сделал себе крылья и улетел от гнева властителя с вершины минарета в сторону Персии, а Биби Ханым должны были сбросить вниз с макушки того же минарета – но она спаслась, надев на себя большую часть своих платьев. Впрочем, ко времени завершения постройки почтенная дама была уже очень немолода – и более достоверной выглядит другая легенда: что мечеть посвящалась любимой жене, строилась по непосредственному приказу Амир Темура после его возвращения из индийского похода, и сто слонов таскали камни на строительстве. Как бы то ни было, до наших дней дошёл замечательный комплекс, устоявший (пусть и частично) в землетрясениях – нарядный, величественный, прекрасный, где на мощёной площадке в тени деревьев стоит массивная подставка под Коран Османа, украшенная каменной резьбой, орнаментами и надписями, резные деревянные решетки преграждают дверные проёмы, а по стенам вьётся изящная роспись.

Изречение Амир Темура на стене в городе: «Кто читает книгу, тот мудрец».

День выдался насыщенным: пятичасовой переезд на автобусе от Бухары до Самарканда, затем посещение мавзолея Гур Эмир и мечети Биби Ханым, пробег сквозь длинный ряд магазинов… в общем, завтракали мы в семь утра, и только к восьми вечера удалось найти место в очередном переполненном ресторане. Заведение оказалось именитым, вечером в нём не протолкнуться, оглушительно играет музыка в записи, и стайка девочек от трёх до десяти лет танцует: у кого-то получается лучше, кто-то просто жизнерадостно прыгает… одна из девочек постарше хороша несказанно: царственная посадка головы, длинные волосы, прекрасные глаза, волнообразные и грациозные движения стана – видимо, с таких живописали прекрасных пери.

Все сооружения на площади Регистан появились после смерти Тамерлана. В 1970 г. с площади сняли культурный слой до уровня XV в., так что теперь с площадки наверху широкой лестницы открывается прекрасный вид – как на сцену.

Новая облицовка темнее, более блеклое – старое. Двор окружен кельями, в центре – сток воды. Медресе называют по имени построившего правителя; их можно отличить от мечети по архитектуре: справа и слева от входного портала располагаются двухэтажные корпуса, в них находятся классы и общежития. Двери в кельях очень низкие – помимо климатических причин это вызвано своеобразной принудительной вежливостью: чтобы ученик, входя, кланялся учителю; освещаются кельи через окошечко над дверью.

Келья на 2–3 человек делилась на две части: нижняя – для учёбы, верхняя (на антресолях) – для сна, в келье было всё необходимое и для приготовления еды, и для омовения. Каждое медресе представляло собой закрытый мир, в каждом медресе была мечеть. Учились четыре года. Все 118 сур надо было выучить наизусть. Есть поминальные, для брачующихся…

Во дворе медресе Улугбека – мастерская керамики: та самая декорная плитка с именами Аллаха и Пророка, написанными разными шрифтами: куфический, насталик, сульс. Здесь же можно проследить развитие архитектурного декора: резная терракота, персидская глазурь (резная и поливная), расписная майолика (роспись по глине после первичного обжига, 4 цвета, температурный режим при обжиге влияет на цвета), резная наборная мозаика из 8 цветов (по средневековой технологии рисунок разделяется на цветовые элементы, каждый элемент накладывается на плитку нужного цвета и обстукивается молотком с широким тонким лезвием, затем края шлифуются, причём на конус, сужаясь к задней стороне. Рисунок собирается на ровной поверхности «лицом» вниз, заливается алебастром; средняя производительность – 10х10 см за день).

Замыкает панораму Регистана Медресе Тилля-Кори («отделанная золотом») – в середине XVII в. она была построена на месте оставшихся развалин караван-сарая времен Улугбека. Обилие в отделке стен и сводов росписи «кундаль» с позолотой и определило название медресе. Потолок Золотой мечети производит иллюзию купола – при том, что он абсолютно плоский. В помещениях мечети сейчас перемешались музейные экспонаты и вещи на продажу, на стенах – чёрно-белые фотографии местных достопримечательностей до реконструкции.

Оказывается, в Средневековье некоторые книги делали на шелке: во-первых, грызуны не едят шёлк, во-вторых, в закрытой книге страницы очень плотно прижимаются друг к другу, поэтому меньше страдают от погодных и прочих катастроф, вроде пожаров или затоплений.

Все три медресе Регистана перестали функционировать в 1868 г.

На стене пояснительная табличка с датами и краткой историей создания комплекса, заключительная фраза звучит так: «На сегодняшний день архитектурный комплекс Регистан, основанный великим учёным Улугбеком, как жемчужина древнего Самарканда озаряет своими лучами весь мир».

Холмистые окраины города имеют совершенно обычный для Узбекистана вид. Проезжаем магазин «Папа Джобс», свадебные салоны. Торговцы с мешками расположились прямо на асфальте.

Городище Афросиаб осталось на холме слева: туда мы не едем, а жаль.

Туристы в Самарканде непременно посещают комплекс Шахи-Зинда («Живой царь») – этому кладбищу более 1000 лет, и оно до сих пор действующее. Изначально здесь было древнее культовое место, связанное с захоронением Кусама-ибн-Аббаса – родственника пророка Мухаммада и одного из первых проповедников ислама в Мавераннахре. Легенда гласит, что в 712 г. родственнику Пророка во время намаза отрубили голову, он спустился в колодец, там открылась дверь в рай – где он и пребывает вечно живым. В XI веке его провозгласили святым покровителем Самарканда – и даже монголы, разрушившие город в XIII веке, не тронули этого погребения. Мавзолей Кусама-ибн-Аббаса имеет нетривиальное внутреннее устройство: несколько тесных помещений перетекают одно в другое, старинная резная деревянная дверь 1405 г. отделяет общедоступную часть от сакральной. Кто-то громко читает… молитву? священный текст? не знаю – люди внимательно слушают, молятся.

В 1372 году рядом с родственником Пророка была похоронена первая женщина из династии Тимуридов – племянница Амир Темура Улджай Шади Мульк («Радость государства»), ещё через десять лет – её мать, старшая сестра Амир Темура Кутлуг-Туркан-ага (дословный перевод имени – «Благославленная принцесса тюрок»), рядом с ними захоронены другие женщины династии и видные деятели той эпохи. Сейчас уже неизвестно, кому принадлежат некоторые мавзолеи и захоронения – прошедшие века стёрли их имена.

А здесь точно есть, что поснимать! Разнообразие форм и вариантов декора, влияний различных культур и разнообразных архитектурных решений: в мечети при входе – деревянные колонны, резьба по ганчу, расписной потолок, у одного мавзолея форма октаэдра, что характерно для Персии, у другого – внутренняя роспись в китайском стиле. Классическая сине-белая гамма, с одной стороны, продиктована климатом (это «прохладные» цвета), с другой стороны – это цвета траура. На стенах и входных порталах – множество изречений и цитат: «Этот мир дан нам на час – успей воспользоваться им», «Могила – это дверь, куда все входят», «Молитва – но не власть имущества», есть даже изречения Сократа: «Человек в этом мире огорчается всеми его обстоятельствами» и «Поистине люди в этом мире подобны птицам радующимся… этот мир подобен силку с помещенной в ней приманкой». Частый элемент оформления – пятилучевая звезда: как и Рука Фатимы, этот символ обозначает пять заповедей ислама.

Считается, что трижды посетить комплекс Шахи-Зинда – равнозначно малому хаджу в Медину.

Этот великий правитель, как и его дед, был созидателем: в пору его правления возводились мечети, медресе и ханаки, строились дороги, ирригационные каналы и мосты, создавались сады и парки; его интересы широко простирались во множестве областей: науки, дипломатия, музыка, поэзия, география, история – и, конечно, астрономия. В 1428 году было завершено строительство обсерватории – самого значительного астрономического сооружения Средневековья, при которой под покровительством и при участии Улугбека сформировалась целая научная школа, объединившая талантливых учёных и мыслителей: астрономов, математиков и инженеров. Помимо стенного квадранта радиусом 40 м, в обсерватории было множество сложных инструментов, не дошедших до нас, – с их помощью за тридцать лет астрономических  наблюдений и кропотливых вычислений была измерена длина звёздного года, наклон оси Земли, описаны 1018 звёзд: расположение, величина, яркость – эти и другие астрономические параметры вошли в главный труд Улугбека: звездный каталог «Зиджи джадиди Гурагани» («Новые Гурагановы астрономические таблицы»). Точность этих таблиц превосходила всё достигнутое ранее на Востоке и в Европе – считается, что Улугбек опередил европейских учёных на два столетия.

Мирное и просвещённое правление Улугбека устраивало не всех, в особенности – духовенство. Орудием расправы был избран его сын Абдул Атиф. Через 6 месяцев после смерти Улугбека от рук наемного убийцы Абдул Атиф тоже был свергнут.

Детище Улугбека было заброшено в 1469 году, уже после его смерти, когда в стране начались гонения на ученых. Его ученик, астроном ал-Кушчи, бежал, взяв «Звездный каталог», который затем был опубликован в Исфахане. В середине XVII в. каталог был опубликован в Оксфорде – где и хранится по сей день.

В 1497 году власть в Самарканде берёт один из потомков Тимура Захереддин Бобур, но уже через 4 месяца он бежит от Шейбанидов в Индию, где основывает династию Великих Моголов. Научное наследие Улугбека не пропало – в частности, в XVIII веке создаются обсерватории в Джайпуре, Бенаресе и Дели. Кроме того, отмечается заметное влияние работ Улугбека на развитие астрономии в Китае в XV веке, в первой четверти XVI века в Иране были выпущены комментарии к «Звездному каталогу».

Неподалёку в склоне горы видны устья тоннелей, как тёмные норы: рядом был завод по переработке кож, в горе хранили кожи для сохранения температурного режима обработки.

За окнами мелькают дома, мечети, вывески на русском, на узбекском – латиницей и кириллицей. Багаж уже собран и ещё утром загружен в автобус, мы прощаемся с Самаркандом (хотя с большим сожалением: полтора дня на этот прекрасный город – безбожно мало). Войсковая операция погрузки в скоростной поезд «Афросиаб». Похожий на «Сапсан» состав быстро разгоняется: за окнами гаснет закат, мелькают горы, посёлки… наконец всё укрывает темнота. На табло в вагоне скачут цифры: положение на трассе, время, скорость… максимум – 232 км/ч. Ночной Ташкент, самолёт.

Подлетаем к Москве, серенький рассвет. Под самолетом виднеется длинная извивающаяся колонна стоп-сигналов – утренняя понедельничная пробка. Через два часа взлетаем в Питер: в какой-то момент кажется, что настал снежный зимний полдень – отсветы в салоне от проходимого плотного облачного слоя, подсвеченного солнцем.

И вот я дома: ещё ноют мышцы от пробежки по лестнице башни в Самарканде, ещё громоздятся на столе неразобранные гостинцы и подарки, но Путешествие уже закончилось. С одной стороны, я очень люблю ездить, более того – мне это необходимо, но с другой – как же я люблю возвращаться! Как ни странно, я совсем не загорела, только совершенно выгорели верхние пряди волос.

P.S.

1. Часть фотографий – прискорбно низкого качества: они сняты во время движения через градиентно-тонированное стекло автобуса; я не смогла привести их к приличному виду, но оставила в качестве иллюстраций к тексту.
2. Роскошный снимок арбы с ишаком сделан моей спутницей.